Карикатурист, рисуя шарж на человека, всегда находит в облике своей натуры некую отличительную особенность, свойственную только ей. Это могут быть колосящиеся брови филина, низкий покатый лоб, лошадиные зубы (как у меня). Художник гипертрофирует найденную деталь, усиливает, перенося на холст, – это характерный приём. Какую же главную черту лица мы можем выделить у великого русского писателя Льва Толстого? Нет, не борода – борода дело наживное, она росла у писателя вместе с его литературным опытом. Найдите в интернете (или в собрании сочинений на вашей полке) фото Льва Николаевича ещё молодым, до армии, без растительности на лице. Или уже в форме, когда у него появились только усы. Нашли? И..? Ну, нос же! Нос! Большой мясистый увесистый нос! Это отличительная физиологическая особенность Толстых – найдите, например, фото любого из братьев Льва Николаевича – тот же самый нос, картофелиной налепленный на лице. Вот этот самый нос Толстого в картине Авдотьи Смирновой «История одного назначения» получился очень хорошо.
Толстой не первый из классиков, кого экранизируют в последнее время. Первый пошёл в прокат Гоголь. После очередного «Гоголя-Три», который «Страшная месть», хочешь страшной мести авторам этого низкопробщины. Чтобы Гоголь восстал из гроба и обрушил на головы кинодеятелей своё полное собрание сочинений, воскликнув дрожащим нервным голосом: «Я не хочу в этом участвовать! Вы меня оболгали! Вы кино плохо снимаете!»
С Толстым же я бы вообще не шутил. Жил он дольше Гоголя, написал много – томов из полного собрания сочинений под сотню. Тяжёлые получились кирпичи. И сам Лев Николаич человеком весьма страстным был. Угрожал редакции некрасовского «Современника» саблей. С Тургеневым чуть было не пострелялся. Слава Богу, дуэль не состоялась, а то бы за место двух великих классиков мы бы имели одного.
Молодой Толстой был азартен, увлекался картами, большие деньги проигрывал. Не меньшие, чем Некрасов. Бабник был жуткий. И Яснополянская крестьянская школа, которую он устроил у себя в поместье, была, в том числе, и для его бастардов. С православной церковью Толстой порвал. С властями отчаянно полемизировал до конца жизни, и, может быть, только всемирная известность спасала его от ссылки и опалы. С женой Софьей Андреевной ругался постоянно. В конце концов, сбежал от неё.
И совсем неубедительный Толстой предстаёт нам в картине Смирновой. Несерьёзный Толстой, нелепый. Неудачный шарж на классика. Не верю я такому Толстому. Не верю я и таким молодым русским офицерам, каким является поручик Колокольцев, ещё один главный персонаж. Не может быть русского офицера с таким писклявым голосом и женоподобными манерами. Это хипстер какой-то, наряженный в костюм. Именно в костюм, не армейскую форму того образца – слишком уж она новая и отглаженная.
Практически всё в картине кажется ненастоящим. Компьютерные пейзажи, ядовитые цвета, дурковатые крестьяне. Избы и сараи выглядят необжитыми, выглядят так, как будто это декорации. Всё кажется фальшивым, кроме носа Толстого, похожего на слепленный пельмень. Только в толстовский нос я поверил.
Хотя, надо сказать, история в фильме была поднята интересная. Она, по воспоминаниям самого Толстого, сильно повлияла на его мировоззрение. В 1866 году писатель, единственный раз в жизни, выступил адвокатом в суде. Рассматривалось дело армейского писаря Шабунина, который ударил своего ротного командира капитана Яцевича. Яцевич, по происхождению поляк, был весьма педантичным офицером, заставлял Шабунина постоянно переписывать документы. Увидев однажды Шабунина нетрезвым, Яцевич приказал посадить его в карцер и высечь розгами. Пьяный Шабунин обозвал Яцевича поляцкой мордой – налицо разжигание межнациональной розни – и разбил командиру в кровь нос (опять нос!). Такое поведение солдата, конечно, достойно осуждения. По законам Российской Империи его должны были расстрелять. И расстреляли.
Адвокатство Толстого не помогло солдату. Надо напомнить, что Толстой был ярым противником смертной казни, поэтому и согласился участвовать в процессе. Правда, тактика его защиты была прагматичной, она заключалась, чтобы представить Шабунина душевнобольным – единственное обстоятельство, которое позволило бы смягчить наказание. Впоследствии Лев Николаевич сильно сожалел по этому поводу, считая, что надо было апеллировать к христианским, а не государевым законам. Но надо сказать, что его речь всё равно была составлена с особым литературным талантом. Логично и убедительно построена, чего не скажешь о речи, произнесённой в фильме лже-Толстым.
Казалось бы, сцена суда – вот где должен быть апофеоз, вот где должен быть пик напряжения, которого не чувствовалось на протяжении всей картины. Но единственный аргумент Толстого в переписанной сценаристам и сокращённой до нескольких минут речи это то… что Шабунин чихнул! Значит сие человек, и он имеет право на жизнь. Очень комичный момент, не соответствующий трагичности происходящего.
Толстой признавался потом, что расплакался во время своего выступления – Каков темперамент! – и многие в зале плакали. Таких сильных эмоций в фильме не увидишь, потому что многие основные актёры, попросту, плохо играют. Нет толстовской страсти, а если есть, то фальшивая, надуманная. Нет магии актёрской игры, нет магии, которая позволила бы забыть о слабости сценария – ну не мог, к примеру, поручик вести такие разговоры на плацу со своим командиром – забыть о театральности костюмов и декораций, о неживой компьютерной графике за окном. Ну вот сравните «О бедном гусаре замолвите слово» – первое, что приходит в голову, там тоже военные, суды и подлецы – как там играют актёры! А что мы имеем в «Истории одной…»? Убогий любительский театр. Только нос, вот, у Толстого, правда, зачётный.
Читая критику на этот фильм, я опять удивился – все отзывы коллег положительные. У некоторых нет никаких сомнений, что перед нами картина, достойная Канн. Это, в принципе, понятно, помимо законов проката работает то обстоятельство, что Авдотья Смирнова принадлежит к пулу либеральной творческой интеллигенции, к которому принадлежат почти все звёзды журналистского пера. Ну не могут же они написать, что человек их круга снял плохой фильм? Я – могу. Меня зовут Дмитрий Иванов, читайте журнал Artifex.ru. Всегда Ваш.