Меня поразило то напряжение, которое мгновенно возникает и передается зрителю работами художников Платона Инфанте и Дарьи Коноваловой-Инфанте.

«Копье Дон Кихота» — это символ. Это граница реального мира и вымышленного. Инсталляция Платона Инфанте мгновенно захватывает ваше внимание. Вы попадаете в другую реальность, в которой чувствуете энергию Средневековья.



Artirex: Когда я смотрела вашу инсталляцию, у меня возникло ощущение, что «стена выставочного пространства» приоткрылась, и я попала именно в мир Дон Кихота. Есть представление о том, что средневековье было унылым и напряженным существованием с непредсказуемым Будущим. Что вы думаете об этом?

Я просто пытался повторить концепцию произведения, как я ее понимаю. В мире Сервантеса происходит борьба с иллюзиями. Дон Кихот сражается с ними.

Вот у меня в моей инсталляции изображен мир 3D иллюзий, а по эту сторону — реальность, выраженная метафорично в образе реального копья, которое соприкасается с миром иллюзий. И в соединении одного с другим происходит выяснение, если не истины, то правды.

Artirex: Как художнику оставаться в тонусе, держать в себе идею, концепцию долгое время, сохранять к ней интерес, не перегорать?

Надо прислушиваться к реальности. Есть исторические события, которые поставили тебя в ситуацию, в которой ты оказался. Наблюдение должно происходить постоянное. Потому что художник, который перестает наблюдать и начинает работать с какими-то готовыми решениями, он как спортсмен, дошедший до рекорда и переставший тренироваться. Дальше рекордов может и не быть.

Artirex: Какие эмоции выражает ваш Дон Кихот? Он в опасности? Он — человек или какой-то странный персонаж без человеческого интеллекта, как «всадник без головы»?

Я сознательно пытаюсь убирать психическую составляющую в своем творчестве. Для меня он человек в том смысле, что он представитель определенного типа сознания, я бы сказал, бессознательного. В каком-то смысле он страдалец, с другой стороны, он как ребенок являет собой некую чистоту, и ты понимаешь, что по отношению к ребенку весь этот мир — это что-то неправильное.

Artirex: Он у вас настолько целеустремленный, воинствующий, переполненный пугающей силой. Там веселья детского никакого нет.

Может быть. На самом деле, он же серьезно относился ко всему. В том и отличие, что ребенку все-таки нужен уход, а Дон Кихот взвалил на себя миссию спасти этот мир. Нужно понимать, что эта ситуация тоже иллюзорная, кроме копья у него нет ничего реального.

Дон Кихот не может не дать боя. Это не выбор, это его сущность. Грубо говоря, он является страдающей фигурой. Ведь, как правило, Это мир атакует страдальцев.

 

 

Artirex: Почему на выставке Дон Кихотов нет закадычного друга Дон Кихота Санчо Пансы и возлюбленной Дон Кихота? В чем основная идея выставки?

Платон: Идею выразить сложно. Как инсталляция, это проект наш совместный с моей супругой Дашей. Мы решили сразу: Дон Кихот мой, а Санчо Панса ее.

Дарья: Я исполняю роль Санчо Пансы. Все эти картины, фигурки — это проблемы Дон Кихота, пропущенные через Санчо и его, в каком-то смысле, понимание ситуации. Это его Альтер Эго. Все, что он видит — он видит по-другому, не все понимает, но продолжает уважать и любить Дон Кихота. Он тащится с этим ослом, этим грузом проблем земного мира за своим господином.

Artirex: Почему, когда скачет Дон Кихот и мир на него, почему там не появляется образ Дульсинеи? Где интерес Дон Кихота к женщине?

Дарья: А у него, скорее, формальный интерес. Он знал, что у каждого рыцаря должна быть Дульсинея, дама. И он ее себе создал, но в принципе, ему это нужно только для того, чтобы совершить подвиг. Это не чувство, которое он испытывает.

Платон: Поэтому Дон Кихот — особенный герой, у него земных историй нет. Я показал некий мир, который возникает на границе реальности и виртуальности. То, что мы видим на экране — это мир виртуальный, мир иллюзий. А копье — это реальное. На границе и происходят важные события. В данном случае вопрос о первостепенности визуального и ритмического, я бы отдал первенство событию. Важно событие, которое происходит на границе, в той точке, где копье пробует на прочность виртуальный мир.

 

 

Artirex: Когда сидишь рядом с копьем в седле, вот этот ракурс — это ракурс чего? Его взгляда из шлема? Эта точка — фокус откуда?

Седло вместе с копьем является метафорой Дон Кихота. По эту сторону оно вполне реально, и в то же время — это некое приглашение оказаться там, создать эффект присутствия. Сел в седло и стал Дон Кихотом. Экран — это образ окна, за ним пространство, поэтому он смотрит вдаль. Опять же эта картинка становится плоской. По сути, 3D объемы, которые уходят в перспективу — это плоскость. Объемный объект летит на копье, ударяется об него и обнаруживает свою плоскостность. Или мы летим в космическом пространстве, и вдруг копье ударяется, грубо говоря, о фон этого пространства, и мы понимаем, что это пространство оказывается плоскостью. То есть это игра, в то, что этот иллюзорный объем 3D и его иллюзорность — это не 3D на самом деле.

 

 

Artirex: Где, на ваш взгляд, финал романа?

Платон: Там есть еще случай, который ставит конец роману. Дон Кихот понимает, что он жил в своем, что называется «вымышленном» мире. И, таким образом, Сервантес ставит жирную точку.

Artirex: В вашей инсталляции эта ситуация обозначена вот этой точкой с росчерком пера. Вот эта финальная точка?

Я об этом не думал, если честно. Изначально там была другая надпись, более формальная. Полина Ивановна Лобачевская попросила сделать именно подпись Дон Кихота, и мне кажется, это на своем месте. Изначально я сделал цитату на испанском из Дон Кихота: «И накинулся с копьем на…».

А метафора пера означает, что Дон Кихот превращается в перо, по следу которого мы идем. И здесь нельзя поставить жирную точку, потому что это циклическое произведение.

Artifex: Спасибо за интервью.
 


Выставка «Атака Дон Кихотов» Музея АZ Зверева

Над проектом работали:

  • Автор идеи, талантливый меценат Генеральный директор МУЗЕЯ АЗ — Наталия Опалева.
  • Автор и куратор проекта, художественный руководитель всех проектов — Полина Лобачевская.
  • Художник-постановщик — Геннадий Синев.
  • Медиахудожник — Александр Долгин.