Не каждому таланту удается буйно расцвести. И уж тем более никто не сможет сказать точно, в чем измеряется талант и как постичь природу славы. Кому-то предначертано стоять на пьедестале, а кому-то - провести всю жизнь в трудах, лишь мимолетно ухватив частичку успеха, что вовсе не говорит об отсутствии таланта.
Филипп Лесли Хейл (Philip Leslie Hale, 1865—1931) не был типичным представителем американской живописи XIX века. Среди пасторальных изображений сельской жизни и городских пейзажей прорывалось нечто буйное, вакхическое, напоенное солнцем, смехом и пронизанное неземным сиянием.
Как у Андрея Белого:
Солнца контур старинный, золотой, огневой,
Апельсинный и винный над червонной рекой.
От воздушного пьянства онемела земля,
Золотые пространства золотые поля.
Эта воздушно-золотистая истома женских портретов и стала визитной карточкой Хейла. Подобно своему соотечественнику Фрэнку Бенсону, Хейл отводил особое место женским образам.
В семье Хейлов было семь детей, но родители сделали все возможное, чтобы раскрыть их таланты. Вместе с Филиппом свой жизненный путь связала с живописью и одна из его сестер – Эллен Хейл. Первые уроки брату и сестре в отчем доме давала их тетя Сьюзен.
Серьезное влияние на манеру Хейла оказал его наставник в школе при музее изящных искусств Бостона. Это был небезызвестный Эдмунд Тарбелл, участник знаменитой группы «Десять». При желании можно отметить некое сходство между «Праздником в саду» Хейла и одной из первых крупных работ его учителя, называющейся просто «В саду».
Но к чести Филиппа стоит отметить, что он никогда чрезмерно не увлекался копированием и собственный вкус и стиль выработал довольно рано. Этому поспособствовала поездка в Париж. В то время сложно было найти молодого перспективного американского художника, не совершившего этого паломничества. Американская художественная традиция была еще слишком молода, чтобы взрастить новых живописцев самостоятельно.
Обосновавшись в художественной колонии в Живерни, Хейл как-то раз увидел картины Моне - и пропал. Новаторство и смелость француза пришлись ему по вкусу, стали основой для будущего творчества. Незримая тень Моне органично вплелась в его собственные картины, он вобрал его манеру, пропустив через себя, чтобы прийти к собственному стилю.
Хейл создал множество портретов и пейзажей, но мало что могло сравниться с его «золотыми» композициями. Невероятно насыщенные, сочные цвета и водовороты, океаны света – фигуры в них буквально растворяются.
Порой солнце полностью заполняет картину, падая потоком, как на полотне «Маки» (1895). Или, напротив, мягкие всплески сияния баюкают стройные фигуры и будто бы исходят от золотых волос и белоснежных одеяний «Девушек в солнечном свете». Этим нежнейшим, согревающим душу светом исполнены все работы Хейла в середине 1890-х.
Возможно, причиной этого стала еще одна встреча с женщиной и искусством. В 1902 году Филипп женился на художнице Лилиан Хейл, с которой они вскоре сняли небольшую студию в Бостоне. Хейл смог вплотную занялся творчеством и заявил о себе как об искусствоведе: он первым в США опубликовал биографию Яна Вермеера. Спустя долгие годы художник вернулся в школу при музее изящных искусств Бостона, но уже в качестве учителя, а вскоре был избран членом Национальной академии дизайна.
Филипп Хейл ушел из жизни в 1931 году, прожив счастливую и спокойную, словно звенящий летний полдень на его картинах, жизнь.